нынешних новых собственников (я вот думаю, а вдруг окажется, что «ученый и математик» Березовский и впрямь не нарушал закон и честно заработал свои три миллиарда долларов, тогда, думаю я, дело совсем из рук вон плохо и надо судить законодателей за преступную халат ность в законотворчестве). Как бы там ни было, далеко ли, близко ли, а «природа человека», страсть властвовать, обладать и иметь и на сей раз оказалась сильнее доктрины.

Доказать тезис «честность — лучшая политика» затруднительно, опираясь на исторические прецеденты. В конце концов, существует же врачебная тайна, существует и политическая тайна, а военная тайна и обман противника — так это просто добродетели. То, что у нас было и ныне модно трепать языком всем подряд и выбалтывать все где и кому попадется — это вовсе не откровенность, а иногда и прямое предательство. Когда правительство, министр болтал о решении тогда-то провести эмиссию (скажете — такого не было!), так это не честность, а нечто совсем иное. Хотя многое говорилось в неотразимом восторге от гласности и «открытого общества»; разделись, можно сказать, до самого голого места, больше, чем самая обнаженная, модная западная демократия.

Политика и власть знавали тех, кого прозывали Святым, Тихим, Грозным, Смелым, Храбрым, Бешеным и т.д., а от Великих просто в глазах рябит. Больше всего Великих случилось среди тех, кто изни чтожил больше всего собственного и чужого народу, так сказать, осно вательно замутил источник власти.

История с мировыми тоталитарными системами по одной версии означает «победу личности над толпой», вождей над массой, по другой — «победу толпы над личностью», растворение личности в толпе. Дилемма, как мне представляется, надуманная, альтернатива ложная. В том и другом случае речь идет об одном — о незащищенности общего, коллективного сознания перед приемами и средствами массового обол ванивания. Это значит, что человеческая история чревата победой идолов над смыслом, победой частного, корыстного интереса над общечеловеческими нравственными заветами. Честность требует это признать.

Среди многих прозваний, имен властелинов не припомню ни одного Честного. Правда, Костомаров говорит о честности первых