вателю дальше, а какому ближе до теоретических построений в изуча емой области, в этом случае приобретает характер не только биогра фический (кто желает, способен, интересуется такой работой), но и методологический. Готовая эмпирическая база способна стимули ровать создание более общих теоретических построений, а не только продуцируемых историком эмпирических обобщений. Но задает архиву вопросы именно тот историк, который туда приходит и задает те вопросы, которые ему интересны. И можно вообразить, сколько невос требованного материала остается «без вопросов». Конечно, в идеале нужно стремиться к разбору и максимальной публикации (на сегодня — оцифровке в электронных библиотеках) архивных документов, но это, видимо, дело не очень близкого будущего. Разрыв между архивом и нарративом остается, и это надо принять как неизбежный «факт» сегодняшнего состояния гуманитарной науки или как эмпирический стимул для ее развития.

Кто же конструирует теоретические схемы и кто их прилагает к истории для построения «объяснительных» исторических теорий?

История науки показывает, что «объяснительные» схемы для тех или

_ «-» 1

иных теоретических построении в истории импортируются¹ или из

социальной философии (к примеру, историко-теоретические работы

К. Маркса и Ф. Энгельса на основе ими созданных схем классовой

борьбы и теории общественно-экономических формаций стали

образцом для советской историографии), или из социологии (работы

от Э. Дюркгейма и М. Вебера до П. Бурдьё, в которых содержатся

многочисленные теоретические схемы для объяснения тех ли иных

исторических событий, институций и т. п.), структурной антропологии

(К. Леви-Строс, его последователи в интерпретации традиционных

обществ) и др. И если для Дюркгейма история может и должна играть

«на уровне социальной реальности роль, подобную той, какую играет

микроскоп на уровне реальности физической», то, как считает Вакан,

¹

Об этом пишут Савельева и Полетаев: «...основное отличие истории от дру гих общественных наук состоит не в том, что история менее теоретична, а в том, что она в меньшей степени занимается выработкой собственной теории и в большей степени использует теоретический аппарат (включая теоретические понятия, кон цепции и способы объяснения) из других общественных наук» (Савельева И.М., Полетаев А.В. Знание о прошлом: теория и история: В 2 т. СПб.: Наука, 2003. Т. 1: Конструирование прошлого. С. 332).