Н. И. Ежов
Рядом со Сталиным
стр. 89

поддерживаю с детства. Просил несколько раз Фриновского вышибить его с работы и дал ему характеристику этого человека. Он все время тянул, обещал вызвать переговорить, не торопиться. Недавно узнаю, оказывается, и этот успел получить квартиру. Подозревал, что это не простое подхалимство, тем более что многие из этих «подхалимов» знали мое отношение к такого рода делам. Наконец, семейные дела. Вы об них знаете.

Во всем этом я оказался не прав. Переживал очень и очень тяжело. Мне всегда казалось, что я знаю, чувствую людей. Это самый, пожалуй, тяжелый для меня вывод, - что я их знал плохо. Я никогда не предполагал глубины подлости до которой могут дойти все эти люди.

Переживаю и сейчас тяжело. Товарищи, с которыми дружил и которые, показалось мне, неплохо ко мне относятся, вдруг все отвернулись словно от чумного, даже поговорить не хотят.

Все это, конечно, сказывалось на настроениях и сказывается, хотя в другой форме сейчас.

г)    Переживал и назначение в замы т. Берия. Видел в этом элемент недоверия к себе, однако думал: все пройдет. Искренне считал и считаю его крупным работником, я полагал, что он может занять пост наркома. Думал, что его назначение - подготовка моего освобождения.

д)    Наконец (я так думаю), не малую роль во всем этом сыграло мое физическое состояние. Два последних года напряженной, нервной работы в сильной степени напрягли всю нервную систему. Обострились все восприятия, появилась мнительность.

Вот, пожалуй, все о причинах настроений. Во всем виноват я, и только я.

2. О моих грехах перед ЦК ВКП(б) и перед Вами, тов. Сталин. Я уже говорил Вам, что еще задолго до назначения т. Берия у некоторых людей в аппарате и главным образом у Фриновского были предубежденные отношения к Грузинским делам по линии ЧК.

Трудно припомнить все факты (их много), однако я чувствовал это очень часто. Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что у Фриновского это обострилось после известных показаний Сефа, о которых он узнал от Багирова. Первое время я думал, что это просто известная ведомственная ревность, поскольку Грузинский ЧК не всегда соблюдал служебную субординацию. Затем я стал думать и даже спрашивал у Фриновского, не были ли плохими его личные взаимоотношения с Гоглидзе в бытность Фриновского в Грузии. Казалось, и это отпало. Однако критическое отношение не исчезало. Фриновский, например, мне очень часто говорил:

«Ну все, кто работал когда-либо в Закавказье, обязательно пройдут по каким-либо показаниям в Грузии, линуют там дела» и т. д.



Новости