газеты. Как-то воскресным утром в конце января я пришла из квакерского центра, где проживало несколько корреспондентов, и мне сообщили, что всех нас за полчаса до этого вызвали на экстренное собрание в Большой театр. Бросившись в центр, я попала к театру как раз в тот момент, когда двери его открылись и из них повалили люди. Их слезы, их убитые лица без слов сообщили страшную весть.

В дни траура, последовавшие за этим, люди со всех уголков страны тысячами стекались в Москву, чтобы отдать последний долг своему любимому вождю. Не думаю, чтобы когда-либо в истории на павшего вождя лился такой поток любви. Вместе с несколькими американцами я пошла на вокзал, смешавшись с колоссальной толпой, встречавшей траурный поезд, медленно приближавшийся из Горок, а затем последовавшей за гробом, который большевистские вожди несли на плечах до Дома Союзов, по-старому еще называвшегося Колонным Домом.

К Дому Союзов, где тело Ленина лежало, засыпанное цветами, потянулась по главным улицам и переулкам бесконечная очередь. Люди со всей Москвы, со всей страны дни и ночи ждали своей очереди попрощаться с любимым вождем, греясь у костров, потому что в Москве стоял на редкость лютый мороз. Внутри Колонного зала люди шли медленно, торжественно, мужчины, обнажив голову, крестьяне из деревень, крестясь, глядя на неподвижное лицо в гробу. За пальмами оркестр тихо играл похоронные марши Бетховена и Шопена, революционный гимн жертвам революции, иногда «Интернационал». Когда я была там, старая крестьянка около меня прошептала: «Сколько же друзей у нашего Ленина, сколько друзей сегодня пришло к нему!»

Jessica Smith. Some Memoirs of Russia in Lenin’s Time. — “Lenin’s impact on the United States”, NWR Publications, Inc. N.Y.,

1970, p. 95—99.