«Солдаты его любили и в один голос закричали: «Поддержим, поддержим»¹³.

Командир батальона назначил две роты дежурными, приказав им стать перед казармами поперек Сампсониевского проспекта, фронтом в противоположные стороны, но при этом, по возможности, «воздерживаться от открытия огня», а стараться «уладить все мирным порядком». Роты сменялись на дежурстве каждые два часа.

Начальником боевой части, непосредственно оборонявшей казармы, был назначен начальник пулеметной команды капитан Карамышев. Ввиду того, что в 36-й роте не оказалось патронов, полковник Балкашин приказал временно командовавшему этой ротой капитану Лейбургу отправиться в штаб батальона на Сердобольской улице и получить у заведующего оружием 3 тысячи патронов, что и было исполнено, причем патроны были распределены поровну между 36-й ротой и пулеметной командой.

Около 6 часов вечера огромные толпы народа, двигаясь с двух сторон по Сампсониевскому проспекту, наперли на дежурные роты, которые были опрокинуты и побежали к воротам. Дабы остановить бегущих и не допустить толпу ворваться во двор, была выдвинута из казарм 34-я рота, сделавшая несколько залпов в воздух.

После этого, по совету офицеров, полковник Балкашин совершенно убрал роты с улицы, оставив у ворот лишь один дежурный взвод и выставив во дворе против входа пулемет. Толпа, получив свободу движения по Сампсониевскому проспекту, уже не трогала самокатчиков, занимавших казармы.

«В течение этого дня командир батальона несколько раз звонил по телефону в штаб округа, прося указаний и сообщая о случившемся, но никаких ответов и распоряжений из штаба не получил». Вечером телефонная связь с городом была уже прервана. Ночью полковник Балкашин послал в штаб округа разведчиков от учебной команды, но они в батальон не вернулись. Затем ночью же были подвезены на подводе патроны из батальонного склада на Сердобольской улице»¹⁴.

Тем временем днем 27 февраля, по мере того, как толпы восставших разрастались и захватывали оружие, восстание все более раздроблялось на отдельные предприятия.

Кое-где на чердаках и в верхних этажах домов засели небольшие группы особенно упорных защитников прежнего строя — охранников, переодетых полицейских, дворников и так далее; из своих засад они стреляли по восставшим из ружей и револьверов, а в отдельных случаях у них оказались даже пулеметы, вероятно, добытые в толпе после разгрома военных складов. Достать их было нетрудно, так как, по свидетельству Суханова, на улицах некоторые солдаты отдавали и продавали даже свои казенные винтовки¹⁵.

Толпа брала штурмом эти редкие пункты сопротивления и жестоко расправлялась с пойманными контрреволюционерами, по большей части, выбрасывая их в окна.

Особенное внимание восставших привлекали тюрьмы, причем в течение дня были разгромлены Петербургский дом предварительного заключения на Шпалерной улице, Одиночная тюрьма (Кресты) и Женская тюрьма — на Арсенальной набережной, Военная тюрьма — на Нижегородской улице, Исправи-