Мартынов Е.И.
Политика и стратегия
стр. 290



ни и учреждение полевых судов на театре военных действий. Довольно! Я заявляю, что если правительство не утвердит предлагаемых мною мер и тем лишит меня единственного средства спасти армию и использовать ее по действительному назначению для защиты родины и свободы, то я, генерал Корнилов, самовольно слагаю с себя полномочия главнокомандующего»14.

К этой телеграмме комиссар Юго-Западного фронта Савинков добавил: «Я, со своей стороны, вполне разделяю мнение генерала Корнилова и поддерживаю высказанное им от слова до слова».

В тот же день, 11 июля, в дополнение к корниловской телеграмме Савинков, его помощник Гобечиа и комиссар 8-й армии Филоненко отправили на имя Керенского другую телеграмму, в которой также требовали смертной казни изменникам, отказывающимся «рисковать своей жизнью для родины, за землю и волю».

На эти две телеграммы в тот же день, 11 июля, последовал телеграфный ответ на имя верховного главнокомандующего, в котором сообщалось, что Временное правительство уже одобрило в принципе закон об установлении смертной казни и об учреждении военно-революционных судов на театре военных действий.

Действительно, в происшедшем на следующий день (12 июля) заседании Временного правительства этот закон был принят единогласно и немедленно введен в действие по телеграфу15.

Таким образом, поднятый Корниловым вопрос о смертной казни, которая, как мы видели, фактически применялась на Юго-Западном фронте с первого же дня, получил законодательное разрешение через четверо суток.

Что касается требования Корнилова прекратить наступление на всех фронтах, то Временное правительство не сочло нужным за это отвечать, так как тут Корнилов ломился в открытые двери: в ставке и штабах всем было известно, что Керенский еще до Тарнопольской катастрофы высказывался за прекращение всяких наступательных операций и что они продолжались лишь по настоянию Брусилова.

Несмотря на все факты, выясненные выше, в газете «Русское слово» 12 июля была напечатана вышеприведенная секретная телеграмма Корнилова от 11 июля.

Это был явно демагогический прием. Прочитав такую телеграмму и не зная предыдущих сношений, каждый должен был придти к заключению, что Корнилов желает восстановить дисциплину и спасти армию, но что ему мешает в этом Временное правительство, доводящее его даже до необходимости отказываться от главнокомандования.

Среди офицерства и буржуазии, жаждавших водворения порядка, это газетное сообщение необычайно подняло популярность Корнилова, который был засыпан сочувственными телеграммами и письмами, выражавшими преклонение перед его патриотизмом и гражданским мужеством. Наоборот, предполагаемое противодействие правительства вызвало сильнейшее негодование как на фронте, так и внутри страны, причем это негодование выражалось в крайне бурных формах.

Керенский правильно усмотрел в напечатании в газете названной секретной телеграммы не простую небрежность, а преднамеренное действие, имев






Новости