«Подтверждаю мое решительное требование держаться, во всяком случае, до окончания полной эвакуации Черновиц, на что требуется не менее 6 дней»¹⁹.

Такое приказание нетрудно было отдать, но, при тогдашнем состоянии войск весьма трудно выполнить. В действительности Черновицы были очищены в ночь с 20-го на 21 июля, значительно раньше указанного срока, что вызвало нарекания против Черемисова, хотя последний был в этом столь же мало виноват, как сам Корнилов — в общем отступлении армий Юго-Западного фронта.

Тем временем для обсуждения создавшегося на театре войны угрожающего положения, по желанию Керенского, было собрано 16 июля в ставке в Могилеве совещание, на котором присутствовали старшие военные начальники и некоторые офицеры генерального штаба.

На это совещание был вызван и Савинков, привезший с собою в Могилев Филоненко.

Корнилову Брусилов послал телеграмму (№ 5067), в которой говорилось, что ввиду опасного положения на Юго-Западном фронте его приезд в ставку не признается возможным и ему предлагается представить свои соображения по телеграфу²⁰.

Требуемая телеграмма, подписанная Корниловым, была отправлена в ставку за № 4254, причем в составлении ее перед своим отъездом в Могилев приняли участие Савинков и Филоненко.

Гвоздем названного совещания в ставке был вопрос о том, «какими мерами можно восстановить боеспособность армии».

Все начальники критиковали установившиеся после революции порядки, указывая на происходящий систематический подрыв дисциплины и на «вред», причиняемый комиссарами и комитетами. С особенно резким докладом выступил генерал Деникин, который прямо требовал «упразднить комиссаров и комитеты» и, кроме того, высказал много неприятного по адресу самого Керенского.

Телеграмма Корнилова, прочитанная на совещании, заключала в себе девять пунктов, из которых в шести были указаны меры, аналогичные с пожеланиями других начальников, но в трех выражались взгляды, существенно отличавшиеся от общего мнения.

Тогда как все начальники, присутствовавшие на совещании, видели причины понижения боеспособности армии исключительно в деморализации солдатской массы, Корнилов наряду с этим в пункте 2 своей телеграммы требовал «в кратчайший срок произвести самую основательную и беспощадную чистку всего командного состава».

Затем, Корнилов не только не возражал против института военных комиссаров, но, в пункте 4, предлагал даже учредить должности комиссаров в корпусах, где их до сих пор не было, и, кроме того, желал предоставить комиссарам «право конфирмации смертных приговоров».

Наконец, Корнилов не отвергал и войсковых комитетов, а, в пункте 5, хотел лишь ограничить круг их ведения «вопросами хозяйственными и внутреннего порядка».