Мартынов Е.И.
Политика и стратегия
стр. 306



зал11: «Там был изложен целый рад мер, в огромном большинстве вполне приемлемых, но в такой редакции и с такой аргументацией, что оглашение ее привело бы к обратным результатам».

Во время этого свидания разыгралась характерная сцена12.

Керенский, который в эти дни получил какие-то сведения о заговоре, будто бы готовившемся в главном комитете Союза офицеров в Могилеве, произвел Корнилову своего рода испытание на политическую благонадежность. Направив разговор на соответствующие темы, он «всячески доказывал ему, что существующая коалиционная власть единственно возможная комбинация и что всякий другой путь гибелен». Затем Керенский сказал: «Ну, положим, я уйду, что же из этого выйдет? Вы окажетесь в безвоздушном пространстве — дороги остановятся, телеграфы не будут действовать».

Корнилов об этом испытании умалчивает, а говорит лишь: «Здесь впервые Керенский поинтересовался моим мнением, следует ли ему оставаться далее руководителем государства. Смысл моего ответа заключался в том, что влияние его в значительной мере понизилось, но тем не менее я полагаю, что он как признанный вождь демократической партии должен оставаться во главе Временного правительства».

На это Керенский возражает: «Совещания никакого не было. Все, что Корнилов и другие говорят о том, что ему (Корнилову) придавалось Временным правительством политическое значение, совершенная чепуха. Единственно, что делали я и другие члены правительства, кто мог, — это стремились удержать Корнилова от политических выступлений, которые просто ему были не по разуму; он совершенно ничего не понимал в политике и не разбирался в политических отношениях».

Психологическим результатом этого первого свидания министра-председа-теля Керенского с верховным главнокомандующим Корниловым была та глубокая антипатия, которую они почувствовали друг к другу и которую впоследствии с трудом могли скрывать Такие враждебные чувства объяснялись не только намечавшейся уже борьбой двух честолюбий, но и тем, что Керенский, сделавшись главою правительства и весьма быстро заразившись манией величия, усвоил себе высокомерный тон в сношениях со старшими генералами. Скромный труженик Алексеев и дипломатичный Брусилов позволяли себя третировать, но подобная тактика была неприменима к самолюбивому и обидчивому Корнилову, который был глубоко убежден в превосходстве военной власти над гражданской, и, в свою очередь, свысока смотрел на адвоката Керенского.

На заседании Временного правительства, в 4 часа пополудни, Корнилов «ограничился изложением общей обстановки на всех фронтах», при этом произошел следующий инцидент:

Когда Корнилов коснулся вопроса о том, на каком фронте можно было бы перейти в наступление, Керенский, наклонившись к нему, «шепотом предупредил, что в этом вопросе нужно быть осторожным».

Немного спустя Корнилову была передана записка Савинкова к Керенскому «с таким же предупреждением».

По окончании заседания Савинков объяснил Корнилову, что он «не имел в виду обвинять кого-либо из министров в сношениях с противником, но что






Новости