либо возвращаться к тому, что существовало до апреля 1985 года, либо создавать принципиально новую социально-экономическую модель.

В этой ситуации все большее число людей связывали свои на дежды с Ельциным. Кто еще мог противостоять Горбачеву и спас ти людей от всех благоглупостей союзной власти?

Ощутив свою силу, люди вокруг Ельцина со все большим раз дражением смотрели на Горбачева. Он им теперь просто мешал. Вместе с тем он был выгодным фоном — слишком осторожен, ни на что не может решиться, только говорит, но ничего не делает. Ельцин казался настоящим лидером, которому просто не дают раз вернуться.

Борьба за социальную справедливость часто носила демагоги ческий характер, но в устах Ельцина все эти лозунги звучали очень достоверно.

Обращение к автономиям: «Берите столько суверенитета, сколь ко сможете проглотить!» — тоже было сильным ходом, который сразу привлек на сторону Ельцина целые республики. Потом, ког да Советский Союз рухнет, у него начнутся неприятности с авто номными республиками, но это уже отдельная тема.

В окружении Горбачева не могли понять, что происходит. По чему интеллигенция отвернулась от Горбачева и восхищается Ельциным: «Рафинированная интеллигентская элита в Доме кино рукоплещет пошлому, вульгарному, полуграмотному, хамскому «лидеру»! Кто поверит, что она не понимает, кто перед ней? Зна чит, ей это нужно?»

Известно, как любит российская интеллигенция очаровываться новыми политическими фигурами, а потом столь же поспешно ра зочаровываться. Весь XX век полон такими историями, но и новое столетие начинается с того же: немалая часть российской интел лигенции без ума от нового кумира — Владимира Владимировича Путина...

Михаил Сергеевич плохо представлял себе расстановку сил в обществе. Да и КГБ, видимо, снабжал его утешительными ново стями о раздрае в лагере Ельцина. Горбачев довольно говорил Черняеву: «Песенка Бориса Николаевича спета — у него ничего не получается, от него уже ждут дел. Он мечется. Но даже люди из его ближайшего окружения «вытирают об него ноги», кроют его матом, а в парламенте заявили, что не станут при нем ста дом баранов...»

Михаил Сергеевич еще не чувствовал, какая опасность для него исходит от Ельцина. Или пытался себя утешить?

Ельцин потребовал предоставить ему время для выступления по телевидению. Он вспоминает:

«Начались игры с Кравченко, тогдашним теленачальником. То он не подходил к телефону, то выдвигал какие-то условия, то пе реносил дату записи... Естественно, я начал накаляться... Вот тут