Древнерусский летописец хорошо понимал общность происхождения восточных и западных славян, когда писал: «Бе един язык словенеск: словени, еже седяху по Дунаеви (их же прияша угри), й морава, и чесн, и ляхове, и поляне (яже ныне зовомая Русь)»

Он сообщает о по дунайской родине чехов, откуда «пришед-ше седоша на реце имянем Морава, и прозвашася морава, а друзии чеси нарекошася» ², упоминает он и о войне венгров с Великоморавским государством³.

Русь издавна поддерживала торговлю с Чехией, что подтверждают и русские и иностранные источники. Тесные политические взаимоотношения, вероятно имевшие немалую давность, мы видим при Владимире Святославиче. Он жил в мире и имел договоры (любы) с одним из «окольных» Руси — чешским князем Андрихом, т. е. Ол-држихом (1012—1034) ⁴. Но союз возник раньше, ибо среди жен Владимира была чешка, вероятно княжеского рода; от нее родился Вышеслав, старший сын Владимира⁵, княживший в Новгороде. Новгородско-чешские связи не случайны: полагают, что Владимир вступил в этот брак, будучи новгородским князем⁶. В последующий период тоже существовали новгородско-чешские контакты.

Сказанное предполагает обмен посольствами, дарами между князьями Чехии и Руси, а может быть, и политическое сотрудничество двух стран. Известно, что древний торговый путь из Руси на Прагу лежал через Краков, бывший, вероятно, в 966—992 гг. под властью Чехии. Чешско-польские отношения не были тогда дружественными, и возможно, что Владимир Святославич использовал союз с Чехией в своей хорвато-дулебской (перемышльско-червенской) политике. Именно в этом духе отнесся он и к начатой Мешко I в 985 г. борьбе с Чехией за Малую Польшу и Силезию. Болеслав I Храбрый рассматривал в 992 г. это вмешательство как войну против Польши.

Русь и Чехия были в одном лагере и во время событий 1029-1031 гг., когда Бржетислав, сын Олдржиха, высту