и Антиохии» при ойисании Никейской битвы 1097 г. упоминаются воины «de Polaine, de Rossie, de Norwege» ¹⁸. Хронисты первого крестового похода не раз называют Русское (Черное) море ¹⁹. Во всяком случае в Иерусалиме, после его завоевания латинянами (1099 г.), появилось постоянное поселение русских монахов (которые сюда неоднократно приезжали) ²⁰, а в летописи еврейские послы из Хазарии говорят Владимиру: «И предана бысть земля наша хрестьяном» ²¹. В Чернигове при дворе Николая Давыдовича (конец XI в.) жил придворный врач сириец Петр, потом он перебрался в Киев, где имел широкую практику — «врачюа многы» ²². Непосредственно с сирийского был сделан в XI—XII вв. перевод «Повести об Акире Премудром» ²³.

Широко практиковавшееся паломничество (как мы знаем из опыта московской дипломатии) служило источником ценной международной информации. О том жо свидетельствует и отчет черниговского игумена Даниила об его поездке во владения иерусалимского короля Балду-ина I (в 1104 — 1106 гг. или 1105—1107 гг.) ²⁴. В те годы король воевал с Тугтегином, сельджукским эмиром Дамаска; Даниил со своими спутниками (с «дружиной») сопровождал короля в походе 1106 г., который был прерван вторжением фатимидских войск из Египта, занявших Яффу. Любопытно, что в посольство Даниила («вся дружина, русьстии сынове») входили и «новгородци и кияне»; перечислив троих, он добавил, что были «и инии мнози». В Иерусалиме Даниил жил на подворье лавры св. Саввы. Примечательно отсутствие у Даниила религиозной нетерпимости к Балдуину I, о котором он пишет: «познал бо мя добре и любляше мя велми».

В посольство, видимо, входили светские люди, понимавшие толк в топографии и навигации: приведенные в отчете данные о расстояниях по морю и по суше точно ложатся на современную карту. Сам Даниил, проделавший с посольством путь из Константинополя (через Родос — Крит — Яффу) в Иерусалим и обратно, был наблюдателен и расторопен; о р. Иордан он написал, что она «лукаво течет», а что «вглубь же есть 4 сажень среди самое купели, яко же измерих и искусив сам собою». Едва ли, ныряя в Иордан, черниговский игумен думал только о нуждах будущих паломников. Если мы вспомним о широком участии Руси в средиземноморской политике, то