Видимо, в этой связи при цистерцианоком монастыре в Опатове было создано епископство in partibus для Руси и его глава Герард числился «епископом русским для местных [т. е. живущих на Руси] католиков». Но князь Генрих Бородатый вскоре присоединил эту кафедру вместе с ее бенефициями к любушской⁷⁸, которая располагалась далеко от Руси, но почему-то давно считала себя епископством in partibus для Руси. Впрочем, любушские деятели признавали сами, что фактически епископских прав на Руси они не осуществляли «по причине обширности сей земли, вероломства ее князей и злобы обитателей» ⁷⁹. Попытки курии вызывали отпор, тем более что на это время падает активизация папской доминиканской агентуры и на Руси ⁸⁰ и в Половецкой земле (см. стр. 267). Киевский князь Владимир Рюрикович изгнал около

1233 г. папских агентов из Киева⁸¹, где они сосредоточивались в монастыре Марии на Копыревском конце; в ответ папа Григорий IX издал охранную грамоту Ульриху, олдермену латинских купцов в Киеве, поручив опеку над прошивавшими в Киеве католиками сандомирскому капитулу ⁸².

Даниилу было необходимо урегулировать отношения с князьями на Руси: в 1229 г. киево-черниговская коалиция, используя помощь турово-пинских, чернорусских (новогродских) князей и хана Котяна, начала поход на Волынь. Князь Даниил осуществил умелый демарш, перекупив Котяна (через посла Павла он передал хану: «Отче, измяти войну сию, приими мя в любовь собе»), получив военную помощь Кракова и использовав стремление киевского митрополита Кирилла погасить войну⁸³, ничего хорошего не сулившую церковному фиску, тогда как в Галичине его права были под ударом. Поход во-лынских сил к Киеву закончился примирением и съездом великих князей владимиро-суздальского (Юрий Всеволодович), черниговского (Михаил Всеволодович), Волынского (Василько Романович) и киевского кпязя Владимира Рюриковича. В связи с политическим возрождением Волыни князья возобновили общерусские отношения между собой, а также совещались касательно Киева и Новгорода⁸⁴. Соглашение было упрочено династическими связями⁸⁵. Вероятно, обсуждался на этом съезде и венгерский вопрос, но единства мнений достичь не удалось. И после общерусского съезда 1231 г. в Киеве черниговский князь