детше и объединение Волыни и Галичины. Особенно заметно он сказался на русско-польских отношениях; именно литовские походы побудили Мазовию пойти на мир с Волынью ⁷. Предполагалось и участие Литвы в русско-поль-ском походе на Калиш⁸. Когда мазовецкий князь Конрад пытался союз с Орденом противопоставить Волыни, литовско-русская дружба вновь оказалась полезна: вскоре после освобождения от рыцарей Дорогичина против Мазовии выступили союзные чернорусские и литовские войска князей Даниила и Миндовга⁹.

Литовско-польские отношения, столь важные для судеб Прибалтики, не были дружественными; этому мешали корыстные интересы отдельных князей. Литва тогда видела в Польше вообще и особенно в Малой Польше союзника папства и Ордена. Поэтому она, сохраняя союз с Галицко-Волынской Русью, выступала против князей мазовецких (1220, 1238 гг.) ¹⁰ либо поддерживала их соперничество с князьями краковскими, малопольскими¹¹.

Волынско-литовский договор был использован и против Чернигова ¹², чьи князья в союзе то с русской коалицией, то с Венгрией, то с Польшей пытались подчинить Галицко-Волыискую землю.

Резкое ухудшение международного положения Руси после монгольского нашествия, изменение форм литовской политики на Руси вызвали существенные перемены в галицко-волынско-литовских отношениях.

Несколько иначе развивались отношения с Литвой князей Верхней Руси. Немецкий Орден делал все возможное, чтобы воспрепятствовать здесь русско-литовскому сближению, используя разобщенность князей и их страх перед растущей силой Литвы. Княжеская власть в северо-западных землях Руси была слабее, чем на Волыни, и 'кое в чем политика Ордена удалась. Вспомним, что вассал Полоцка князь Вячко уступил епископу рижскому половину своей земли и замка Кокнесе за помощь «против нападений литовцев» ¹³; заключая в 1212 г. мир с Ригой, полоцкий князь также имел в виду литовскую угрозу ¹⁴. Тогдашних полоцких князей привлекала призрачная возможность использовать Орден против Литвы, тем более что литовская угроза была вполне реальной — набеги на русские земли происходили чуть ли не ежегодно, причем Литва, вероятно, учитывала внутренние противоречия на Руси, отмеченные, например, острыми полоцко-смоленскими¹⁵,