во-первых, членом редколлегии, работал с Фроловым, а во-вторых, я возглавлял сектор, который все чего-то там куролесил. Тогда во главе Института был Украинцев, Кедрова они все-таки смогли сбросить, Кедров сделал некоторые тактические ошибки. И я попал под прицел Ягодкина. Вот эти два фактора сработали. Мы выпустили к столетнему юбилею Ленина книгу «Ленинизм и диалектика общественного развития». Это Плимака целиком заслуга, я лишь подписался под этим, я был с этим согласен. Он разделил применительно к оппозиции гносеологические корни оппозиции и социальные. Эта идея была признана неприемлемой. Мне передавали, что в некоторых выступлениях в Институте философии называли эту книгу троцкистской. Она была запрещена. Она не вышла в продажу.

В главной книге, которую мы задумали, мы собирались поставить и разработать проблемы, которые ориентированы были на объективное рассмотрение исторического прогресса, и в перспективе — на развитие научной теории общественного развития. Одним из авторов плана этой книги был Ю.А. Левада. В это время из Института социологии уволили

С. Виткина, и Б.М. Кедров (тогда еще директор Института философии) попросил меня, чтобы я взял его в свой отдел. Я читал книжку Виткина по теории азиатского способа производства. У меня не было никаких причин не брать Виткина, не выполнить просьбу директора. Я его сделал секретарем как раз этой книги. Ну и вообще, достаточно прегрешений у меня уже было к 74-му году.

И когда Виткин в декабре 1974года сказал, что он уезжает в Израиль, началась вся эта катавасия. Дело в том, что реакция на еврейскую эмиграцию была разной. Кое-где не обращали на это внимания, кое-где кого-то наказывали, кому-то давали выговор. А наш отдел наказали «по полной» — он был распущен. Конечно, Виткин оказался очень удобным предлогом, чтобы избавиться от меня, чего дирекция Инстиута фило софии очень желала.

Закончилось это партийным собранием, на котором большинство выступавших меня осудило. Но нашлись и защитники. Меня поставили в такую ситуацию, что я вынужден был уйти из Института. Я попросил

С.Р. Микулинского, тогдашнего директора Института истории есте ствознания и техники (ИИЕТ), с которым мы находились в дружеских отношениях, чтобы он взял меня в свой институт. Он обратился