В действительности при создавшемся положении, о чем сказано выше, Временное правительство уже не могло самостоятельно решить вопрос о выезде государя.

Одиннадцатого марта в Могилев приехал верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, от которого не только монархисты, но и вся перепуганная буржуазия ожидали водворения порядка Но ему не пришлось «повелевать» войсками ни на внешнем, ни на внутреннем фронте, так как по требованию Совета рабочих и солдатских депутатов Временное правительство оказалось вынужденным удалить его от командования.

Два дня спустя великий князь в сопровождении членов Думы Гутопа и Чистова, был отправлен в Крым и водворен в своем имении Чаир, близ Ливадии, куда перевезены также его брат Петр Николаевич и обе черногорки²⁶

Из мемуаров Бьюкенена видно, что еще до окончания переворота он получил от Бальфура разрешение признать то правительство, которое в России образуется de facto. Предполагалось, что таковым могло быть лишь правительство из лидеров прогрессивного блока, с которыми английский посол, как мы видели, давно уже поддерживал самую тесную связь. Официальное признание этого правительства Антантой должно было содействовать «наилучшим способом к укреплению его авторитета».

Пятого марта, на другой день после опубликования обоих манифестов об отречении, Милюков явился в английское посольство для окончательного решения вопроса.

Бьюкенен заявил, что прежде чем сделать шаг, на который уже имеются полномочия, он «должен получить уверенность, что новое правительство готово продолжать войну до конца и восстановить дисциплину в армии».

Милюков дал «соответствующее заверение, но сказал, что правительство вынуждено действовать осторожно, ввиду крайних левых».

Шестого марта Милюков опять был в английском посольстве, причем, обсуждая создавшееся положение, высказался весьма оптимистически. Это видно из телеграммы (№ 355), которую в тот же день Бьюкенен отправил Бальфуру и содержание которой нам стало известно, благодаря ее дешифрованию в русском министерстве иностранных дел²⁷.

В конце этой телеграммы говорилось: «Милюков, только что посетивший меня, приходит к следующему взгляду на положение. Революция, — сказал он, — стоила в Москве всего несколько жизней, и теперь там полный порядок. Он думает, что все кончится выбором нового государя и назвал кандидатом великого князя Михаила. Его высочество приобрел значительную популярность после опубликования своего манифеста».

По этому поводу профессор Сторожев правильно замечает: «П.Н. Милюков все представлял себе крайне просто».

Болезнь Бьюкенена на несколько дней задержала официальное признание союзниками Временного правительства, так что раньше, а именно 9 марта, это было сделано Северо-Американскими Соединенными Штатами.

Наконец, И марта, на восьмой день после переворота, послы Англии, Франции и Италии явились в Мариинский дворец, где заседало Временное правительство.