с ведома управляющего военным министерством Савинкова, отправила по железной дороге 7-й Оренбургский казачий полк, который затем, по приказанию Керенского, был остановлен в Можайске³.

Опасение правого переворота было так велико в правительственных сферах, что военные власти через меньшевистский московский Совет обратились даже за помощью к большевикам, прося их в дни 12-16 августа, то есть в период Государственного совещания, устраивать среди солдат митинги, для чего большевистским агитаторам были выданы пропуски в казармы, сроком на три дня⁴ В это же время прокурор Московской судебной палаты Стааль донес Керенскому о раскрытии монархического заговора, вследствие чего были подвергнуты домашнему аресту великие князья Павел и Михаил Александровичи, а также взяты под стражу некоторые лица. Через несколько дней всех арестованных за отсутствием улик пришлось освободить.

По этому поводу Керенский говорит⁵: «Мы сознательно были направлены на ложный путь». Нужно сказать, что эта мысль, кажущаяся Милюкову странной, находит некоторое подтверждение в том, что еще в конце июля Завойко, приехав в ставку, под большим секретом сообщил верховному комиссару Филоненко, что у него имеются сведения о монархическом заговоре, во главе коего стоит великий князь Павел Александрович⁶.

В период Государственного совещания в Москве была развита самая бешеная агитация в пользу Корнилова: город был засыпан листками с разными сведениями о нем; на стенах домов расклеены воззвания всяких патриотических обществ; распространялась в огромном числе экземпляров известная уже нам фантастическая брошюра «Первый народный главнокомандующий»; вообще организатор корниловской рекламы, ординарец Завойко, заблаговременно прибывший в Москву, работал вовсю.

Государственное совещание было открыто в зрительном зале Большого театра в 3 часа пополудни 12 августа речью министра-председателя Керенского. Тут большинство делегатов, съехавшееся из провинций, впервые увидело главу нового правительства

По словам Милюкова, впечатление было неблагоприятное⁷: «Перед ними стоял молодой человек с измученным бледным лицом в заученной позе актера. Выражением глаз, которые он фиксировал на воображаемого противника, напряженной игрою рук, интонациями голоса, который то и дело целыми периодами повышался до крика и падал до трагического шепота, размеренностью фраз и рассчитанными паузами этот человек как будто хотел кого-то устрашить и на всех произвести впечатление силы и власти в старом стиле. В действительности он возбуждал только жалость».

Прежде всего Керенский объяснил цель Государственного совещания⁸: «Временное правительство призвало вас сюда, сыны свободной отныне России, для того, чтобы открыто и прямо сказать вам подлинную правду о том, что ждет нас и что переживает сейчас великая, но измученная и исстрадавшаяся родина наша».

Затем министр-председатель разразился угрозами по адресу противников правительства.

Обратившись к левым, он сказал: «Пусть знает каждый, пусть знают все, кто уже раз пытался поднять вооруженную руку на власть народную (намек на