В этом разговоре прежде всего бросается в глаза, что Керенский, вместо того, чтобы сообщить Корнилову для подтверждения самый документ, то есть вышеприведенную записку Львова, ограничился общими расплывчатыми фразами. Впоследствии ближайший помощник Керенского Некрасов объяснял это представителям печати тем, что по аппарату опасно было передавать столь секретный документ. Как будто нельзя было прибегнуть к шифру! Гораздо правдоподобнее другое объяснение: Керенский опасался, что записка Львова может вызвать какие-либо возражения или дополнения Корнилова, а для преследуемой им цели нужно было немедленное и безоговорочное, хотя бы и не совсем точное, подтверждение.

Впрочем, три пункта, изложенные Львовым, отвечали истинным намерениям Корнилова и представляли почти дословное повторение напутственной инструкции Завойко.

Затем в конце разговора, желая усыпить внимание Корнилова, Керенский дал ему обещание приехать в ставку, хотя в действительности этого не предполагал делать.

По окончании разговора по прямому проводу, когда Керенский в сопровождении Вырубова спускался с лестницы дома военного министерства, он встретил опоздавшего Львова, который спросил: «Что же, Александр Федорович, я верным другом оказался, не обманул вас?».

Керенский пригласил Львова к себе, после чего все трое сели в автомобиль и отправились в Зимний дворец. Во время переезда Керенский нарочно выразил желание отправиться в ставку, но Львов «убеждал этого не делать», так как в ставке боялся за его жизнь.

В кабинете Керенского был приготовлен свидетель — помощник главного начальника милиции Балавинский, который расположился так, чтобы Львов не мог его видеть. Керенский заставил Львова повторить весь свой рассказ от начала и до конца, причем по поводу своей записки Львов удостоверил, что «все предложения в этой записке исходят от генерала Корнилова». После этого, около 10 часов вечера, Керенский неожиданно объявил Львову, что он арестован и приказал взять его под стражу³⁰.

Между тем Корнилов остался весьма доволен результатом приведенных переговоров по прямому проводу и особенно обещанием Керенского вместе с Савинковым приехать в ставку.

Начальник дипломатической канцелярии в ставке князь Трубецкой в своем показании грворит: «Я видел генерала Корнилова после этого разговора Вздох облегчения вырвался из его груди и на мой вопрос: значит, правительство идет Вам навстречу во всем? — Он ответил: да».

Приезду Керенского и Савинкова в ставку заговорщики придавали особое значение, так как считали весьма важным иметь в руках главу правительства и самого энергичного министра для «легальной передачи власти».

Тотчас же по окончании разговора с Керенским Корнилов телеграфировал князю Львову, Родзянко и Милюкову просьбу приехать на совещание в ставку не позже 29 августа³¹.

Кроме того, в ночь с 26-го на 27 августа Корнилов, согласно условию, послал Савинкову следующую телеграмму: «Корпус сосредоточивается в окрест