биржевой цены в 1 рубль продавались по 5 рублей, а фунты стерлингов по 70 рублей²⁸.

Вечером 5 сентября верховный главнокомандующий Керенский в сопровождении военного министра Верховского и морского министра Вердерев-ского прибыл в ставку, где провел целую неделю. Председатель следственной комиссии Шабловский сделал ему подробный доклад о ходе следствия, а генерал Алексеев — о положении дел на фронте. Верховский, вернувшийся в Петроград раньше, выступил 7 сентября с большой речью на заседании бюро ВЦИК, в которой сказал²⁹: «Алексеев не может оставаться на своем месте — он не понимает психологии современного войска».

Алексеев и сам не желал оставаться начальником штаба у Керенского. Устроив передачу верховного командования мирным путем, он считал свою миссию оконченной. К тому же до него доходили слухи, что Корнилов порицает его за то, что он пошел в помощники к Керенскому; в этом Алексеев усматривал черную неблагодарность, так как он принял должность начальника штаба лишь для того, чтобы предотвратить распад верховного управления и облегчить судьбу участников корниловского выступления. По указанным причинам Алексеев настойчиво просил Керенского об увольнении.

Временное правительство 10 сентября постановило: 1) освободить генерала Алексеева от должности начальника штаба верховного главнокомандующего, назначив вместо него генерала Духонина; 2) назначить генерала Черемисова главнокомандующим армиями Северного фронта и генерала Володченко главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта.

После своего увольнения Алексеев послал, 12 сентября, горячее письмо Милюкову в интересах арестованных³⁰.

Он писал: «Дело Корнилова не было делом кучки авантюристов. Оно опиралось на сочувствие и помощь широких кругов нашей интеллигенции, для которой слишком тяжелы были страдания родины, доведенной до гибели неудачным подбором правителей-министров»

Далее Алексеев указывал на участие в этом деле Керенского, Савинкова и Филоненко.

Как видно из приведенных раньше фактов, в этих утверждениях заключалась известная доля правды.

Затем Алексеев просил Милюкова организовать кампанию в печати за предание арестованных не военно-революционному, а обыкновенному уголовному суду с прокурором и защитниками.

Кроме того, говорилось: «У меня есть еще просьба. Я не знаю адресов господ Вышнеградского, Путилова и других. Семьи заключенных офицеров начинают голодать. Для спасения их нужно собрать и дать комитету Союза офицеров до 300 тысяч рублей. Я настойчиво прошу их придти на помощь. Не бросят они на произвол судьбы и голода семьи тех, с которыми они были связаны общностью идеи и подготовки. Я очень прошу вас взять на себя этот труд и известить меня о результатах. В этом мы, офицеры, более чем заинтересованы».

В заключение Алексеев пугал Милюкова тем, что «если просимое содействие не будет оказано, тогда генерал Корнилов вынужден будет широко развить перед судом всю подготовку, все переговоры с лицами и кругами, их участие,